Сомнений не оставалось - день не задался, Камышовый чувствовал это всем своим физическим и духовным существом. И даже сейчас, отрешённый от всех насущных проблем собственного племени, в полном одиночестве и комфорте, серый чувствовал какую-то нагнетающую обстановку, давление. Создавалось впечатление, что чья-то огромная невидимая лапа начинает легонько придавливать его к земле, стараясь размазать и оставить лишь кровавое пятно. Пятнышко, если сравнивать с размахом территории котов-воителей. Точку, если сравнивать с размерами всего мира. Воителя передёрнуло - не очень-то он любил представлять себе такие вещи, вгоняющие его в ужас и подобострастный трепет перед могуществом природы.
Что могло твориться в душе кота, внешний облик которого обычно сравним только с камнем, а язык острее и беспощаднее осоки, что растёт по берегам реки? Ненависть, жажда справедливости... жажда любви, как ни странно. Серый никогда не признался бы в этом даже родной сестре, а ведь с ней он всегда честен. Он стыдился своих слабостей, всю жизнь старался затолкать их подальше, через глотку и глубже, глубже, на самое дно своей душонки. И затолкал. От глаз обывателей они были скрыты, но никак ни от него самого. Чувство неполноценности и холода гложило кота. Но ещё больше его угнетало то, что угрызения собственного рассудка мешают ему быть хладнокровным и рассудительным, сохранять спокойствие и принимать только лишь верные решения.
Над его головой внезапно пролетела небольшая птица, мгновенно смазав всего его мысли в порошок и рассеяв по ветру, словно пыль.
- Мышиный помёт, - выругался Камышовый, недовольно глядя вслед улетающей пташке. Возможно, она и стала его спасением сегодня, потому как, сбитый со своих мыслей, воитель не мог продолжать грызть себя изнутри. "А, чёрт его", - подумал он, оглядывая местность вокруг себя. Погруженный в свои мысли, Камышовый не заметил, как добрался до дальнего угла Речных угодий. Здесь территория граничила с владениями Грозового племени, но совсем недалеко находились и дома Двуногих, а за ними и нейтральные земли - места обитания одиночек и домашних кисок. Речной воитель хмыкнул: "Тех, кто не способен жить по законам. По одиночке выжить трудно. Странно, что они не образовали ещё какого-нибудь племени."
Глубоко вдохнув вечерний воздух, серый лёг на землю. Ему не хотелось, чтобы сейчас кто-нибудь видел его - поникшего и усталого, готового на любые жертвы, лишь бы только не быть собой. Нетрудно догадаться, что причиной таких мыслей была обыкновенная зависть соплеменникам, да и котам соседних племён. Все они заводили семьи, рожали котят, были счастливы и веселы. Все - конечно, утрированное мнение, но многие. "Счастливые слишком уязвимы. У них есть, что отнять, у них есть слабости. Они теряют контроль, когда нужно следовать разуму, а не чувствам. Чем-то приходится жертвовать..." Кот вздохнул. Он не мог понять одного -  с чего это ему думалось, что именно он, обычный воитель, должен принимать на себя груз одиночества и беспристрастия? И почему он сам обрекает себя на эту участь?

Мысли Камышового уже уносили воина куда-то вдаль, в пропасть собственного сознания. Он почти задремал, когда вдруг услышал звук мягких шагов. Пришедший остался бы незамеченным, если бы не поразительная тишина, которая сегодня стояла вокруг. Она была настолько всеобъемлющей, что, казалось, даже пение птиц тонуло в ней, шорох листвы и травы растворялись без следа. Камышовый вскочил с места, пытаясь отряхнуть приставшие к шерсти травинки и пыль - он, под влиянием своего неадекватного состояния, уже было решил, что Грозовой патруль решил проверить свои дальние границы. "Идиот, ты бы ещё заснул прямо на границе. Вот уж патруль не упустил бы возможности надрать тебе задницу ещё раз, повинуясь откликам прошедшей битвы. Интересно, что бы ты сказал тогда предводителю, вернувшись побитым и исцарапанным? Хотя, конечно, если бы дело пошло так, то какая бы прекрасная возможность появилась бы подставить Грозовых на Совете... О чём я? Эти моральные ангелочки не стали бы нападать на спящего." Довольный и вернувшийся в своё обычное состояние недоверия и едкости, Камышовый вдруг вспомнил, что так и не разглядел неожиданного гостя.
Но через пару мгновений, принюхавшись, серый с разочарованием отметил, что запах не принадлежал Грозовому племени. Он был ему незнаком, а значит, прибывший - одиночка или домашний. Второе маловероятно, ведь изнеженные киски редко выходят из своих домов, когда ночь спускается на лес - инстинкты самосохранения дают о себе знать. "Одиночка? Но что он делает здесь? Ладно, сделаю вид, что я дозорный."
Решительно приблизившись к границе, Камышовый внимательнее вгляделся в сгущающиеся сумерки. Кот, светло-бурого окраса с виднеющимися полосами. Бока кота вздымались чуть чаще, чем обычно - значит, он не вышел прогуляться, а только что преодолевал расстояние достаточно быстро, а возможно, и охотился. В любом случае, Камышовый принял свой каменно-ледяной вид и голосом, чётко выражающим холодное намерение разорвать любого осмелившегося сунуться на речную территорию, спросил:
- Кто здесь?
Это был скорее ритуал, нежели действительный интерес к персоне встречного. Камышовый понимал, что ответь ему одиночка, то через несколько минут он забудет и его имя, и историю, если таковая имеется и если до неё дойдёт дело. Впрочем, выслушивать чужие рассказы у полосатого точно не было настроения, а потому, сразу после условного вопроса, он перевёл скучающий взгляд на темнеющее небо, тем самым показывая безразличие к последующим словам незнакомца. Что мог чувствовать Камышовый по отношению к бурому коту? Ничего тёплого, но и ничего особо ненавистного. Многие его сверстники мечтали иногда о свободе одиночки, о предоставленной самому себе судьбе, о выборе... Камышовому всегда была неясна мотивация таких желаний: Воинский устав не был обременяющим элементом, он скорее регулировал отношения в лесу. Серый уже не был горячим юнцом, которому любое урезание личностной свободы и размаха капризов, кажутся чудовищными испытаниями и несправедливостью. Он понимал, что одиночки - всего-то пешки в истории, о них не складываю легенд, потому что сам по себе кот не представляет никакой ценности. Одиночки обречены на существование для самого себя, а это верх эгоцентризма. Убей одинокого кота - и никто не вспомнит о его существовании. Конечно, случались и исключения, но большинство этих бродяг просто были слишком горды, чтобы признать своё поражение и начать жить по законам воителей.

- Можешь считать, что никто.
Камышовый хмыкнул, взглянув на одиночку со смесью презрения и снисхождения. Бурый вёл себя спокойно, явно не собираясь нарушать покой территории Речных котов. Он даже не отреагировал на решительный тон серого, а значит, беспокоиться не о чем - границы так же непоколебимы и нерушимы, как и пару минут назад. Оценив ситуацию повторно и ещё раз оглядев пришельца с головы до ног, воитель решил, что более этот разговор - пара небрежных фраз - не несёт никакой смысловой нагрузки.
Не желая более обременять себя присутствием незнакомца, воитель развернулся и направился в сторону, противоположную расположению границы, а именно - в лагерь своего племени. На сегодня терзаний было достаточно: пора приниматься за бытовые дела. Можно сказать, что Камышовый даже испытал чувство благодарности к бурому коту за то, что тот отвлёк его от дурных мыслей, продуктивных настолько же, насколько малый котёнок в битве.
Расстояние от границы было уже достаточно большим, чтобы можно было сменить быстрые шаги на спокойные и несколько обдумать произошедшую встречу. Каковы были её итоги? Во-первых, Камышовый убедился в том, что не ошибся с выбором жизненного пути. Можно не быть в прекрасных отношениях со всеми соплеменниками, не радоваться с ними каждому дню и даже совсем не общаться с большей их частью, но пока ты соблюдаешь Устав - ты воин, один из славных котов-воителей. Сила племени велика, будь верен чести и оно постоит за тебя. А ежели ты одинок и живёшь среди отбросов? Кто защитит тебя, если враг будет сильнее и проворнее? Никто. Все, кто живут за территориями лесных угодий и есть никто. Просто сгустки шерсти, мяса и костей. За ними не стоит законов, и законы эти не заступятся за них в трудных ситуациях. Во-вторых, серый закрепился в верности Воинскому уставу. Ранее он как-то не относился к этому серьёзно, но сегодня что-то изменилось в нём. Возможно, яркий пример отщепенца, противостоящего естественным законам и оставшегося один на один с суровой судьбою, ещё шире распахнул его глаза на окружающий мир и его закономерности.
Внезапное желание поделиться всем с сестрой захватило его. Он любил делиться с ней тем, что открывал для себя периодически. Конечно, трудно было сказать, насколько интересны ей были его идеи, но, в любом случае, она единственная, кому Камышовый мог рассказать об этом. Возможно, постоянно стискиваемый своими страхами и принципами, он накапливал за день слишком много слов и эмоций, а потому вечерами или ночами выплёскивал всё это на сестру. Она всегда слушала его с оживлёнными глазами, интересом, тенью улыбки, но что истинно творилось в её голове? Сестра никогда не была особенно умной, а потому более думала о всевозможной ерунде (на взгляд Камышового) - о сплетнях, о романтических похождениях котов как Речного, так и остальных племён. Иногда она даже пыталась рассказывать об этом серому, надеясь, наверное, на ответное терпение к её интересам. И полосатый слушал, вернее, старался слушать.
С этими мыслями он удалялся всё далее и далее, пока его силуэт стал уже совсем невиден с границы.