Яснолап, наверное, еще никогда так не волновался и еще никогда не старался скрыть это самое волнение от всего мира. Сейчас ему казалось, будто все вокруг против него - даже его без пяти дней наставница Пустельга сейчас казалась такой чужой и далекой, незнакомой и враждебной. Ученик целителя... Великое Звездное Племя, он даже думать не мог спокойно о  своей новой должности. И должность ли это вовсе? Глупость, да и только. Не он должен сейчас трястись от смеси страха, волнения и чувства несправедливости, по дороге к Материнскому истоку. Не он должен быть попасть под это дерево. Да под него вообще никто не должен был попасть! За что он так провинился перед Звездными предками, что теперь ему приходится морщиться от боли в задней лапе и быстро ковылять на оставшихся трех, полностью функционирующих лапах за наставницей и постоянно спотыкаться о малейший камешек и корешок, на которые при прежних обстоятельствах даже бы внимания не обратил. Он должен был сейчас уже быть воином и спать в палатке рядом с Сонцегривкой, но нет же - он обязан в ночь, когда глаза слипаются от усталости, плестись на очередное собрание целителей, которое, однако, станет одним из самых важных событий в его нынешней жизни в качестве ученика целителя племени Ветра.
Он хмуро смотрел в спину Пустельги и лишь изредка они перекидывались односложными фразами - ну не в том настроении был сейчас Яснолап, чтобы заводить великие беседы о смысле их существования на земле. Он все еще злился - на себя, на мир, на дерево и даже на Пустельгу, хотя если бы не эта кошка, то он смотрел на посвящение своей сестры в воительницы не из палатки целителя, а с небес, рядом с предками. Злился, что так несправедливо стал калекой в один миг, злился, что Пустельга не смогла вылечить его лапу, злился на самого себя из-за того, что прекрасно понимал - целительница сделала все возможное для него и его лапы. Даже самым лучшим в своем деле не подвластно все на этом свете - нельзя достать звезду с неба, нельзя вернуть из мертвых, нельзя срастить сломленные кости и нельзя вылечить разбитое сердце. А сердце Яснолапа было разбито вдребезги. С каждым шагом, приближающим его к Материнскому Истоку и Лунному камню, реальность происходящего ранила, словно когти вражеского воина, раздирающего твои бока. Все было слишком реально. Это шутка зашла слишком далеко. Все это было ужасным сном, нереальным кошмаром. Сейчас он проснется и все это - упавшее дерево, больная лапа, разрушенные мечты и место ученика целителя окажутся лишь неприятным сном и не более. О как он этого хотел! Он готов был отдать все... Да лучше бы вообще ему умереть под тем деревом, лучше бы его сердце пропустило последний удар вместе с ударом могучего ствола об землю. Лучше бы Солнцегривка не видела его мучений и не испытывала к нему такого уничтожающего чувства жалости. Ах, любимая Солнцегривка! Благодаря любви и поддержке его сестры, Яснолап еще не сошел с ума и не покончил жизнь самоубийством, хотя такие мысли посещали его голову постоянно. Но чувство жалости, которое прямо-таки сочилось из каждого ее движения, взгляда или слова ранили и ласкали одновременно. Он мог злиться на весь мир просто так, но только его сестра не могла у него вызвать каких-либо отрицательных чувств.
Из раздумий его вывел голос наставницы, возвещавший о том, что они наконец-таки пришли. Яснолап поднял голову и взглянул на то, что оказалось Материнским Истоком - входом в пещеру Лунного Камня. Как бы его не трясло от злости, он все же не мог не почувствовать таинства и величия, которое скрывалось там, в темноте пещеры.
-Я постою пока здесь. Скоро зайду. -буркнул Яснолап и уселся прямо на дороге. Наставница прошла в пещеру, дав ученику время свыкнуться с мыслью о своем будущем и успокоить нервы. Он даже не заметил, как остался один - он просто смотрел на вход в пещеру и боялся зайти, как самый последний дурак.