с пинка мужа
дописать все не успею.
пара глав будет

NC-17!

пролог

  Крупные капли барабанили по стеклу. Пришло время очистить землю от пыли и грязи. Здесь не идут кислотные дожди, так бы в мире стало ещё меньше мусора. Только кто я, чтобы решать, кому жить, а кому умереть, когда я сама стала лишь пылью у чужих ног. Если кого-то и стоит уничтожить, то вот вам я – первый кандидат.
  Кованная железом дверь на вид была заперта. Оттуда не доносилось ни звука, и сквозь щели я не могла увидеть ничего. Весь этот дом пропитан чертовой магией, от макушки шпиля до самого паршивого камня в фундаменте. Дом живет своей жизнью, вместе со своим хозяином, он дышит и развивается. Не совсем так, как люди. Да я и сама не понимаю, как такое может происходить. На озере появляется новый черный лебедь, или порой я нахожу кладовку с годовым запасом еды там, где раньше была стена. Все, что здесь, в пределах ограды, подвержено одному мозговому центру, работа которого необъяснима и непонятна.
  Темнота коридора окружала меня. Быть может, дом снова сыграет со мной оптический обман, чтобы напугать. Или же ему был отдан приказ вновь попытаться свести меня с ума. Здесь так холодно, я ненавижу это место. Четвертый этаж, северное крыло. Через две двери по коридору вправо бронированная дверь холодильника. Там не животные.
  - Бесишь. Войди, - раздался голос в голове. Кажется, о моем присутствии вспомнили. Хотя до меня скорее даже снизошли, потому как перед этой дверью можно прождать не один час. А ещё хозяину дома не нравится, когда кто-то топчется рядом.
  Я надавила на ручку и немного приоткрыла дверь. На меня прямо так и дохнуло теплом. Я проскользнула внутрь, мигом согреваясь. После полутьмы и холода коридора оказаться здесь было бы счастьем, да только я до дрожи в коленях боялась человека, сидящего в кресле с высокой спинкой. У его ног, на залитом кровью ковре, лежал труп. Кажется, он вновь взорвал чье-то сердце (или какой другой орган), потому как стены были залеплены кровью с округлой симметричностью.
  Как хорошо, что я вернулась с задания позже, ведь во время приступа он мог просто прикончить меня. Даже не посмотрев. Просто сокрушить одним ударом, и даже не дав восстановиться, порвать к черту все мои внутренние органы и раскидать по комнате. Затем, быть может, он и пожалеет. А может нет. Больно уж напряжённые у нас отношения.
  - Твои мысли… - могу поспорить, что он поморщился. Все никак не привыкну, что думать нужно тихо, иначе он считывает меня, словно я по листу бумаги. Я вздохнула и расслабилась, давая себе успокоиться и сделать течение мыслей более равномерным. – Сядь, - он щелкнул пальцами, а затем указал на ковер рядом с его креслом. Прямо на лужу крови.
  Я неуверенно подошла ближе, и он расхохотался. Ну что поделать, весьма брезглива, и мне противно даже после месяца обучения. Нет, не поймите меня неправильно, просто регулярно наблюдая нечто подобное, ты или ломаешься, или становишься сильным. Или превращаешься в какую-нибудь эвглену зеленую без собственных чувств и мыслей. Кажется, я скоро сломаюсь.
  Дом был сегодня просто невероятно услужлив. Может, сочувствовал, но скорее уж с пинка хозяина, он начал убирать следы кровавого действа. Вампирюка, иначе не скажешь. И плотояден к тому же, вон как браво труп поглощает.
  - Шатани, мысли! – рявкнул учитель.
  - Простите, мастер, - откликнулась я, напоминая себе вновь успокоиться. Или же просто постараться ни о чем не думать. Третьего предупреждения не будет, будет подвал и я, подвешенная на ночь вниз головой за левую пятку. Или что-нибудь в этом духе. Так. Ни о чем не думать, не думать ни о чем.
  Я села на колени, рядом с креслом учителя. Из такого положения разглядывать его было бы в высшей степени некомфортно, а потому оптимальным решением было смотреть на огонь, полыхающий в камине.
  Молчали мы долго. Он как всегда задумался о своем, а я просто боялась раскрыть рот. Раньше начала бы рассказывать о выполненном задании, или же просто поинтересовалась, чей труп я видела. Теперь стоило мне открыть рот без приказа, учитель взрывался и зачастую отсылал меня прочь. Раньше… раньше я пыталась сбежать от него, теперь же мечтала больше быть рядом. Однако он не интересовался мной. Отменил комендантский час. Снял все предупреждения. Ему стало все равно. И он больше не приходил на помощь, если на меня нападал кто-то на улочках нашего беспокойного города.
  Полено разломилось на две части и упало. Пламя взметнулось вверх и на момент озарило лицо учителя, на котором ещё оставались кровавые пятна. Я увидела, что перчатка на правой руке порвана. О, как много за доли секунды может отметить внимательный глаз. Пришлось научиться и этому.
  Я вздохнула, приводя мысли в порядок и делая их незаметными. Не хватало получить ещё один выговор.
  - Ты принесла мне вещь? – он начал говорить и я облегченно вздохнула. Кажется, он не заметил, как я разволновалась, или же просто не подал виду. Учитель устал, я видела. Он прикрыл зеленые глаза, и наблюдал за пламенем, похожий на большого довольного хищника. Вот он щёлкнул пальцами и огонь начал разгораться сильнее. Дом чувствовал настроение своего хозяина.
  - Да, - я открыла вещмешок и начала перебирать вещи. Кажется, я завернула амулет в тряпицу и положила на самое дно.
  - Что ты делаешь, Шатани? Оставь себе, – в его голосе зазвучала злобная насмешка, и я чуть не расплакалась. Мне было обидно, потому что я не заслужила такого обращения, потому что раньше все было другим. Руки мои дрогнули, и я засунула все вещи обратно, затянув лямки вещмешка.  Хотела поблагодарить его, но к горлу подкатил комок, я не могла даже вздохнуть. Я хамила ему все это время, а теперь ожидала хорошего отношения. Просто глупое существо, не хранила расположение, и, потеряв его, хочу рыдать сутки напролет.
  - Убирайся, - он знал, он все знал. Такое горячее и сильно бьющееся сердце скрыть нельзя, а потому считать меня было проще простого. Он взбесился. Пламя вспыхивало в странной последовательности. То гасло, то вновь поднималось. А затем оно вырвалось и понеслось на меня.
  Я закричала, даже не пытаясь выставить щит. И просто чудо, что учитель вспомнил про дверь и не забыл открыть её, потому как уже через несколько мгновений меня вышвырнули в коридор, словно котенка. Я ударилась о стену, а затем дверь захлопнулась. Я смотрела в окно, на рыдающие горючими слезами облака. Небо видело все.
  - Простите, господин Херрингс, - прошептала я безвольными губами и рухнула на ковер, словно марионетка с обгоревшими ниточками. Последнее, что я видела – мои пальцы. Обгоревшая в пламени рука сжалась и затихла. От боли я потеряла сознание.