date: november the 30^th, 2012
Синее пространство вокруг. Свет над головой и тьма непроглядная, беспросветная внизу, грозящаяся заполонить собою все пространство. Нет, я не боюсь её. Самая страшная тьма скрывается не там, внизу, недоступная моему взору. Самая страшная тьма в глубине наших душ. Её не видно, но она есть; ты не слышишь её дыхания у себя за спиной, но она дышит... Она живая.
Закрываю глаза. Темно. Холодно. Пусто. Открываю снова, в надежде, что всё это окажется просто очередным моим кошмаром. Но нет. Это кошмар, но наяву. Я здесь. Я всё ещё здесь. Я был здесь, есть здесь и буду здесь. Я никуда отсюда не уйду.
Вдох. Глотаю пустоту. Бесполезно что-либо предпринимать. Свет все отдаляется и отдаляется. Скоро он станет всего-лишь воспоминанием, а пока, он всего-лишь светлеющее, манящее пятно над головой. Как солнце. Когда я видел солнце? Я не помню. Я помню, видел. Но в тоже время уже не знаю, было ли это вообще. Мысли в голове... беспричинны, глупы, бесполезны. И среди них одна врезалась мне в голову и навязывается ежеминутно... Или ежесекундно? Сколько я тут нахожусь? И вообще нахожусь ли еще? И зачем я тут?.. Кто я?
Не двигаюсь. И кажется, не дышу. А жив ли я ещё? Или это последние секунды, минуты моей жизни? А была ли эта жизнь? И когда была она? Я не помню, не знаю, не стремлюсь ни вспомнить, ни узнать. Мне всё равно.
Мысли путаются, превращаются в большой клубок спутанных ниток, абсолютно бесполезный, будучи в таком состоянии. Не хочу искать конец его или начало. Не хочу. Хочу... Я не знаю, чего я хочу. Не знаю, чего обычно хотят, когда оказываются в подобных ситуациях. А подобные ситуации... это какие?
Сердце... бьешься ли ты ещё иль решило остановиться? Рано. Или поздно? Какая разница. Если я умру... если я умер... если я умираю... Я не знаю уже, что хотел сказать. Не знаю, жив, мертв, да и под вопросом у меня ещё остается моё существование как таковое. Сейчас я чувствую себя пятном. Просто маленьким пятном. Ни жив, ни мертв, дьявол его знает, был ли жив, был ли мертв... или всё же жил?
Нет. Я жил. Я помню тепло солнечных лучей, ударяющихся о твое лицо. Помню прохладу весеннего ветерка, приносящего с собой симфонии звуков. Помню шёпот леса в летний ливень. Помню зеленые глаза твои. И имя твое помню... Елизавета. Шепчу его. Но ты не слышишь. И не должна слышать, тебя тут нет. Одиноко. Пусто. Слишком пусто и темно. Страшно...
Последний вдох. Последний выдох. Закрываю глаза. Вспоминаю что-то. Что это? Не знаю. Оно уже не важно. Или важно? Открываю глаза в последний раз. Понимаю, что когда я их закрою, закрою навсегда. А навсегда - это на долго?.. Нет, если надолго, я не хочу их закрывать. И не закрою! Не посмею их закрыть.
Свет. Белый. Вокруг темно. Кажется, я всё-таки закрыл глаза. Дурак. Свет все ближе...

date: may the 8^th, 2013
- Вова, сделай мне оригами.
- Что прости? Люся, ты же знаешь, я не умею делать оригами, -  я снисходительно улыбаюсь, показывая тем самым, что не сержусь ни капли за повторённую уже в который раз просьбу. Ты, золотоволосая девчушка, смотришь на меня грустнеющими глазами, будто бы видела, что умею, что я сейчас обманываю. Нет. Никогда не умел делать оригами. И не пытался даже научиться. Дуешься и отворачиваешься от меня. Глупышка. Сколько раз повторять, что не умею.
Тяжко вздохнув, поднимаюсь с кресла и направляюсь на кухню. Спрашиваю, сделать ли тебе чаю, заранее зная ответ. «Чёрный с молоком», - помню, ты всегда пьёшь только такой. Достаю немного потрепанную и замусоленную пачку чёрного чая. «Гринфилд», кажется. Впрочем, какая разница? Главное, что чай. Или что-то на него похожее. Каждый раз, глядя на тёмную жидкость, в которую после добавляю молоко, невольно вспоминаю тот напиток, который частенько давали в больнице. Его тоже зовут чаем. Но он сладкий, противный. Из-за добротной ложки сахара (если его кладут ложкой, а не половником, кто их знает) вкус самого чая теряется, по-видимому, не зная куда приткнуться.
Аккуратно размешиваю чай с уже добавленным молоком, чтобы жидкость стала светло-коричневого цвета. Я бы ещё добавил немного сахара, чтобы было не так крепко. Добавил бы, если бы не знал, как ты не любишь сладкий чай. Когда же два цвета исчезают, а вместо них появляется один, ставлю чашку на поднос вместе с сахарницей и чашкой зеленого чая для себя и направляюсь из кухни в комнату. Ты сидишь на том же месте, на кресле у окна. Твоё законное место. Почему?
- Прошу-с, ваше величество, - делаю наигранное вежливо-надменное лицо, какое бывает у каких-нибудь дворецких королевских семей. Ты бубнишь себе что-то под нос и берешь чашу своими тонкими, бледными ручонками. Долгое нахождение в больнице сделало своё дело, оставив тебе твою мраморную кожу и какую-то странную худобу, по-своему прекрасную. Сейчас мне кажется, что я должен был чаще тебя навещать, приносить гостинцы. Я должен был быть твоим солнцем, дарящим тепло и свет. Увы. Тогда я не думал, что ты так изменишься. Не могу утверждать, что твой вид ухудшился, но и сказать, что ты похорошела, тоже нельзя. Люся, Люся, почему?
- Спасибо, - отвечаешь ты своим обычным дружелюбно-звонким голоском, каким-то непривычно высоким. Видимо, за то время, которое я тебя не видел, пока ты была в больнице, успел отвыкнуть от звука твоего голоса. Ничего, привыкну. Привыкать проще, чем отвыкать, так ты говорила? Улыбаюсь в ответ на благодарность и смотрю на часы. Пора бы мне идти. У меня же занятия скоро.
- Я пойду собираться, не скучай, - ты что-то хотела возразить, но промолчала. Знаешь, что занятия для меня важны, поэтому решаешь отпустить спокойно, без упрашивания пропустить ещё одно последнее. Кажется, ты взрослеешь. Или уже повзрослела? Очевидно, больница изменила не только твой внешний облик, но и внутренний тоже. Долго же ты там была. Вспоминая дату госпитализации и дату выписки, невольно вздрагиваю. Долго. Но главное, что ты дома. А там уже всё образумиться.
Ты остаешься одна дома. Родители вернутся поздно. Меня оставили за старшего. Ну да, я и есть старший. Главное, чтобы ты не чувствовала себя очень одинокой. В перерыве между занятием постараюсь позвонить тебе, узнать как дела, что да как. Ну, что там обычно спрашивают, когда знают, что скоро вернутся домой и встретят того, о чьем здоровье справляются. А пока мне остается лишь, быстро подхватив, сумку побежать на дополнительные занятия. И так же быстро отсидеть их. Если бы можно было ускорить время. Увы, не человек властвует над временем. Время властвует над человеком. Оно способно изменить его. Оно способно изменить что угодно! Жаль, что не всегда в лучшую сторону и не всегда так, как нам хотелось бы.
*   *   *
- Возьми трубку, прошу тебя, - в телефоне раздаются противные как никогда гудки. Я уже готов мчаться в перерыве между занятиями домой, чтобы спросить злобно-обеспокоенным голосом, что случилось, и почему ты не брала трубку. Ты как обычно, смешавшись, ответила бы что-то вроде «прости, поставила без звука, не услышала». Ты ведь всегда так отвечаешь. Наверное, мне стоит просто послать сообщение. Устрою я тебе, когда вернусь. Обязательно устрою. Как обычно, в общем-то. Несмотря на то, что тебя не так давно выписали из больницы, некоторые ситуации стали очень обычными, почти повседневными. И эта тоже. Я всегда звоню в перерывах. Всегда. И сейчас тоже. Но ты не отвечаешь. Несмотря на то, что это обычный случай, в душе поселяется скользкое, липкое, чрезмерно тяжелое предчувствие. Это же я чувствовал, когда тебе стало плохо. Это было перед госпитализацией. Это же всего лишь предчувствие, верно?
- Николай Петрович, можно я пропущу занятие, - смотрю на учителя, пытаясь сообразить, как можно было бы быстрее и короче поведать ему эту историю, чтобы он не подумал, что я просто хочу уйти с занятий. Не хочу. Вернее, хочу, но на то есть причина. Весомая, очень. – У меня сестра…
- Иди, Владимир. Не нравится мне твоя бледность, не заболел бы как, - говоря это, мужчина смотрит на меня обеспокоенными глазами. Не врите. Люди так смотрят только из вежливости. На самом деле вам всё равно. Тем не менее, приходится сдавленно улыбаться и наскоро благодарить учителя, уже бросившись к дверям, даже не застегнув как следует куртку, несмотря на холодный ветер и близкую к отрицательной температуру. Успеть бы, только бы успеть. Я обязан успеть.
В прошлый раз, когда тебя госпитализировали, я был дома и успел вовремя позвонить. Но тут, успею ли? Врачи в прошлый раз сказали, что минута промедления могла обойтись дорого. Нет. Ты будешь жить. Обязательно. Ты же не оставишь меня одного. Ты всего лишь десятилетняя девчушка, несмышлёныш, длительное время лежавший в больнице. Люся, пожалуйста…
*   *   *
- Люся! – открываю дверь нараспашку, абсолютно не беспокоясь за сломанную вазу у двери, которую сюда из гостиной перетащил я же. Врываюсь в квартиру, не запирая дверь. Быстро озираясь по сторонам, пытаясь найти тебя. – Люся! – кричу так, что голос начинает срываться на хрип, кричу беспрестанно, зову, ожидая отклика. Где же ты, Люся? Я метнулся в кухню. Всматриваюсь в сумрак, едва разгоняемый свечкой, которую я поставил по твой просьбе ещё перед уходом.  Уже не кричу, но не перестаю звать тебя. Голос почти сошел на нет, сердце бешено колотится, глаза носятся по помещению. Спешу в гостиную. Чуть не падаю, захлебываясь воздухом, как рыба, выброшенная на берег. Ты лежишь на диване. Бледная, хрупкая, почти безжизненная. Неужели опоздал? Едва не плача подхожу к тебе. Падаю на пол от переживаний и испуга. Я уже испугался, что тебе вновь стало плохо. А ты…
Ты лежишь на диване с наушниками в ушах и спишь. В руках какой-то клочок бумаги. Осторожно решаюсь взять его немного дрожащей рукой. Раскрываю и чуть не вскрикиваю.
«Ну пожалуйста, сделай оригами».

Отредактировано Шептун (2013-05-25 10:07:27)

date: december the 23^th, 2012
   Секунда. Вторая. Я ещё жив. Я могу ведь умереть в любой момент. Спрашиваете почему? Долгая история. Но если пояснять одним словом, то этим словом будет имя – Кира. Да, этот убийца. Он ведь и меня способен убить. Нет. Он не знает моего имени, да и лица тоже. Только если это не Лайт. Но ведь имя! Тем не менее, риск колоссален. Цена за раскрытие этого сложного, казалось бы, нерешаемого дела – моя жизнь. Моя и не только. Если мне удастся поймать Киру, то многие люди, верно, будут живы. Это большая цена.
   Зачем я взялся за это дело? Во-первых, гибнут многие. Во-вторых… Интерес. Природный интерес и безумное желание узнать, как же Кира убивает своих жертв. Как?! Такое чувство, что разгадка этого дела – наркотик, в отсутствии которого наступает ломка, жуткая, невыносимая, нескончаемая ломка.
Много ли нам удалось нарыть по этому делу? Не так много. А время идёт. Узнает ли Кира моё имя раньше, чем будет посажен за решетку тюремную? Ах, чёрт, как так. Ладно, остается ждать. Но время меня погубит. Нельзя сидеть бездействуя. Надеюсь, Ватари чем-либо сможет сейчас помочь.
   Смотрю на экран, передающий в штаб изображение Ватари. Давно ли мы знакомы? Давно, очень. С детства. Не раз уже он помогал мне. Чем? Много чем. Хотя бы тем, что был моим представителем. Пожалуй, он один из немногих, которому я могу полностью доверять. Таких людей слишком мало. Увы. Хотя бы тот же Кира. Лайт – это Кира, и Кира – это Лайт. Нельзя ему доверять. Но ведь доверяю, чёрт побери!
   Сложно. Ломка. Сильная. Зараза. Умру. Я точно умру. Но не сейчас. Не могу. Просто не могу, я обязан жить и раскрыть это дело, это чёртово дело Киры! Не умру. Не сегодня, не сей…
   - Ватари?.. Ватари?! Ватари! – ору, нет, громко шепчу, замирая. На экране жестокие буквы. Даже не хочу вчитываться, понимая, что идет следом за буквой «ф» на бело-чёрном, пёстром фоне. Ватари… Как же так?
   - Что с Ватари? Что случилось? – слышу со всех сторон. Отмахиваюсь, стараюсь остаться наедине со своими сумасбродными, хаотичными мыслями. «Мы договорились, что если с Ватари что-то случиться, он должен удалить все файлы» Холоден. Голос холоден. Но внутри кипит всё, что только может кипеть. Тишины. Требую тишины для осмысления того, что только что видел. Отключение, буквы, серый, угнетающий фон… буквы… Кира, как? Или не Кира? Бог Смерти? Где он?
   - Где Бог Смерти? – оглядываюсь. Нету никого, кто подходил бы под определение пугала или чего-то подобного. Как так. Он, Бог Смерти, должен быть. Всё должно быть иначе. Стоп. Тишина. Тишина. Ломка. Кира. Тишина. Что, чёрт побери, слу…
   Замираю. Мир остановился? Или я? Я. Я остановился, я умираю. Сердце, моё сердце – источник моей жизни стал причиной моей смерти. Как так? Подаю, будучи не в силах сидеть, да и вообще держать какую-либо позу, отличную от лежачего положения. Ко мне бросается Лайт, который находился всё это время рядом, близко. Слишком близко. Невыносимо. Я вижу его карие глаза и красивые волосы коричневого оттенка. Чёрт, красив. И только сейчас понял это. Дурак. Или умный?
   Вижу. Не хочу видеть и силюсь закрыть скорее глаза, но они не слушаются, окутанные какой-то силой, которая не позволяет их закрыть быстрее. Мучение. Это доставляет только мучение. Улыбка. Нет, не улыбка, ликующий оскал! Ликуешь, Кира? Что же, ты победил. Нет, я не могу этого стерпеть. Я с самого начала был прав. Кира – это Лайт. Лайт – это Кира. Я хотел, чтобы так было. Но тогда. Сейчас, каких-то пару минут назад я был готов что угодно отдать, лишь бы Лайт не был Кирой. Но, увы. Этого не изменить. Чёрт, не смотри на меня так, Лайт… нет. Убийца не заслуживает имени. Но не могу я считать тебя убийцей. Знай, мы ещё встретимся. В аду.
   Я ведь был близок к разгадке. Если бы не это правило 13 дней, то ты бы не был оправдан. Неужели оно не работает? Или… Оно ложное. Хочу что-то сказать, крикнуть что-то вроде «Ягами Лайт - Кира», но не хватает сил. Никогда не думал, что тот, кого я хотел бы считать другом, кому я хотел бы доверять, будет моим убийцей. Нет. Не он меня убил, он всё время был здесь. А его ликующий оскал, который виден только мне и только в последние секунды жизни? Он его выдал. Сейчас я тешусь мыслью, что не зря надеялся на худшее. Ягами Лайт, рано или поздно ты будешь пойман или же сгниешь в какой-нибудь подворотне, с поджидающими тебя там демонами. Встретимся. Мы ещё встретимся, не сомневайся.
Больно. Шумно. Нет. Уже тихо. Что-то я задержался с вами, ребята. Прощайте, может, столкнемся как-нибудь, судьбой ведомые в каком-то неизвестном мире.
   - Эл?! ЭЛ?! – голоса, которые судя по интонации должны становиться громче, лишь едва звучным эхом раздаются в ушах. Звон. Тишина. Тьма.

Отредактировано Шептун (2013-06-14 12:24:21)

Речушка, они все фри :о

Камышовый, конечно :3

ФИО:
Грачёв Максим Александрович. Некоторые зовут «Грачом». Предпочитает, чтобы его звали либо по имени и отчеству, либо по прозвищу.
Возраст:
29 лет. Выглядит так же.
Внешность:
Не очень высокий, но явно не низкий, парнишка, не отличающийся крепким и мускулистым телосложением. Тощим назвать нельзя, толстым тоже. Особо ничем от большинства не отличается. Парнишка с зелеными, яркими глазами. Блондин, не особо следящий за внешним видом. Часто может выйти из дома, забыв причесаться. Волосы непослушные, редко ложащиеся так, как хотелось бы их хозяину. Поэтому первое впечатление, которое может появиться, это то, что перед вами неопрятный неряха. Впрочем, Максим этого и не отрицает. «Никогда не понимал, как можно старательно следить за своей внешностью», - пожимает парнишка плечами на вопрос о внешности. С одеждой та же история. Обычно носит то, что первым попадется на глаза. Впрочем, выглядит это не так уж и странно. Чаще всего носит обычную молодежную одежду, из-за чего многим кажется, что перед ним стоит не достаточно взрослый человек, а подросток какой-нибудь. Предпочтений ни в одежде, ни в цветах нет.
Характер:
Несмотря на возраст, близкий к трем десяткам лет, прожитых на этой планете, Максим ведет себя иногда чересчур по-детски. Может ни с того, ни с сего вскочить и чуть ли не разрыдаться. Склонен к частым перепадам настроения. Вспыльчивый, болтливый. Вообще, находка для шпиона. Не умеет хранить чужие секреты, которые его никаким образом не касаются. Если же касаются, то он, понимая, что тоже может схлопотать по голове, будет молчать как рыба. Порою легкомысленный и ветреный. Ему проще подчиниться, чем подчинить. Так или иначе, капризный. Не умеет контролировать эмоции, за что частенько получает по энной точке. Некоторым кажется, что у Максима шило в одном месте. Парника не способен заниматься долго рутинной работой, его быстро одолевает скука. Порывист, эмоционален. Иногда может ляпнуть сгоряча, после чего собирает коллекцию пинков от всего своего окружения. Предательства не терпит, способен резко разорвать отношения, даже если был к вам привязан и ходил хвостом всё время. Ленивым назвать нельзя, но и инициативу проявлять не любит. Скромностью блещет редко, вернее, почти не блещет. Воспитан, да только ведет себя так, будто его воспитание – строжайший секрет. Может радоваться мелочам. Сентиментален. Слушатель из него никудышный, поскольку имеет привычку перебивать собеседника. С незнакомцами знакомиться быстро. Уживается со всеми, если те, конечно, ещё не прогнали Максима к Чёрту на куличики. Способен понимать проблемы (часто неправильно и по-своему), но абсолютно не знает, как нужно утешать людей. Энтузиазм в каком-то деле может быстро покинуть парнишку. Несколько приставуч и иногда несамостоятелен. Притягивает на свою пятую точку приключения и пинки, а на голову – проблемы и неудачи. Говорит не думая. За что опять же получает сполна. Из-за своего легкомыслия не злопамятен, он попросту забывает все обиды. Кроме предательства, как говорилось выше. Бабник. Быстро напивается до такого состояние, что лезет танцевать на стол русские народные с ором и матом. Не курит. Пьет только иногда, поскольку, несмотря на всю свою ветреную голову, ясно понимает, что начальство будет недовольно, если в пьяном бреду Максим ляпнет что-то из списка «строжайших секретов». О будущем думать не привык, многие скучные дела оставляет на последний момент. Чувство юмора есть, сам шутить только не умеет. Открытый и дружелюбный. Но добротой его дружелюбность назвать нельзя. Бывало, что пару раз разрывал всякие отношения со своими друзьями, чем вводил их в состояние глубочайшего шока. Только вчера весело проводили время, а сегодня ни на телефонные звонки, ни на сообщения нет ответа. Часто Максим сам не знает, чего хочет. Вполне возможно, что это вызвано перепадами настроения. Сейчас он хочет зиму, через секунду лето. Ответственностью не отличается, зато хорошо ладит с людьми. Иногда может их уговаривать. Хотя, его уговоры больше похожи на нытье и мольбы «понять, простить и отпустить». Врет, как дышит. Мечтателен. Ничего не видит зазорного в том, чтобы свалить вину на приятеля. «Да как вы могли подумать, что это замечательнейшую вазу мог разбить я? Я же её так обожал, она такая красивая была. Ну как, а?» - всё это сопровождается яркой жестикуляцией и красноречивой речью со слезами на глазах. Многие друзья сулили ему карьеру выдающегося актера. И всё бы ничего, да вот его эмоциональность и импульсивность слишком мешали в этом деле. Из-за этого, не закончив сбрасывание вины на приятеля, Максим мог неожиданно рассмеяться. Кое-кто из его окружения на вопрос «знаете ли вы Грачёва Максима», отвечали так: «Этого идиота? Как его забудешь, каждую ночь в страшных снах сниться». В общем, впечатление о нём складывается не всегда самое хорошее. Многие, едва увидев его впереди, поспешат уйти не только на другую сторону улицы, но и на другую сторону города, лишь бы «Максим не заметил». В Бога не верит, отзывается о нем как-то расплывчато. «Может, есть, а может, нет. Ну, для меня его нет. А для вас – не знаю», - говорит Максим, уже придумывая, какую тему для разговора можно предложить. Обожает детей. И дети его обожают. А вот родители этих детей убеждены, что от Максима добра ждать нечего, невесть чему чад их научит. Проще воспринимает информацию, если она написана или нарисована. На слух же воспринимает плохо. Не любит речи и тексты с кучей заумных слов. Сам говорит просто и доходчиво. Рассеянный и нередко забывчивый. Иногда может выйти из дома и забыть закрыть дверь и взять ключи от квартиры. То телефон в баре оставит, то кошелек потеряет. В целом, со всеми такими потерями, его содержание обходится не дешево. В основном из-за очередных слов «я, кажется, кошелек потерял. Ай-я, идиот». Иногда Максим имеет привычку посылать всё куда подальше и пару дней проводить дома, не отвечая на звонки и сообщения. В принципе, это считается нормальным. Такое состояние бывает не так часто, но бывает. Поражения принимает без всяких проблем. «Жалко, что так вышло», - все, что он может сказать в свое оправдание. Несколько наивен. Может поверить даже в то, что наша планета – диск, стоящей на черепахе и трех слонах, если только вы будете это очень уперто и уверенно рассказывать. Но если же у вас нет умения врать с полной уверенностью, то вряд ли удастся его обвести. Хотя, смотря, о чем будет идти речь. Если о том, о чем Максим слышит впервые, то велика вероятность того, кто он всецело вам поверит. Не любит ждать, нетерпелив. Видит цель, но не видит путей для её достижения. Или не хочет видеть. Боится ос и пчел. Ну и прочих насекомых. Зато любит ловить пауков и показывать их особям противоположного пола. Любит солнечную погоду и туман. Любимым занятием является поиск приключений на пятую точку. Имеет привычку что-то постоянно теребить. Или качаться на стуле. Или скрести по стеклянному столу ногтем, пытаясь вызвать неприятный скрежет. Так же часто придумывает что-то, но исполняет это редко. Фантазер, что поделать. Не любит кофе. Зато придет в бурный восторг, если вы решите подарить ему леденец. Сладкоежка из семейства «много ем и не толстею». Музыку слушает любую, какая понравится.
Факты из жизни:
Родился в обычной семье. Мать - медсестра. Отец - среднестатистический работник какой-то фирмы. В детском садике славился своей фантазией. Хотя, родители его друзей были против дружбы с Максимом. Кто знал, что он мог выкинуть сегодня-завтра? Когда все хотели стать космонавтами, парнишка хотел быть библиотекарем. С детства любил тишину, что со временем прошло, к несчастью его приятелей. В школу ходил охотно, но только для того, чтобы придумывать различные приколы. Максим любил шутить. Особенно над учителями. Обожал учительницу русского языка, но по этому предмету имел твердую (иногда и пьяную в двора) тройку. Был слаб в математике, зато рисование, пение, физкультура и природоведение (в начальной школе) давались ему легко. Хотели послать на олимпиаду, но Максим её прогулял. За всё пребывание в школе успел разбить больше всех окон. Девять классов закончил сносно. И одиннадцать тоже. Поступал в архивный. Поступил со второго раза. С огромным трудом. Но поступил. Закончил и понял, что не сможет найти работу. Пару лет почти ничем толковым не занимался. Уже и не вспомнит, как попал в мафию. Родители до сих пор не в курсе, куда влип их сынишка. Впрочем, на то они и родители, чтобы ничего не знать о сыне.
Дополнительно:
Работает на «Серую Мафию». Не имеет девушки С: намек

Отредактировано Шептун (2013-06-16 14:39:46)